1А теперь они надо мной смеются – те, кто младше меня, чьих отцов я бы погнушался поместить с собаками при моих стадах.2И к чему мне сила их рук, если в них истощилась мощь?3Нищетой и голодом изнурены, бродят они в опаленной земле[1], в разоренном краю, во мраке.4У кустов собирают соленые травы, и корни ракитника – их еда[2].5Гонят их из среды людей и, как ворам, кричат им вслед.6Им велят селиться в оврагах долин, среди скал и в расщелинах земли.7Воют они среди зарослей и жмутся друг к другу под терном.8Отверженный, безымянный сброд, изгнанный из страны.9А теперь они песней меня язвят, посмешищем для них я стал.10Гнушаются меня, избегают меня и в лицо мне плевать не стыдятся.11Бог сделал меня слабым и беспомощным[3], и они распоясались предо мной.12Эти отродья нападают на меня с правого боку[4], в бегство меня обращают и на погибель мне готовят осаду.13Заступают мне путь, все творят на беду мне – и никто им не помогает[5].14Как сквозь брешь на меня идут, все круша, на меня бросаются.15Ужасы ринулись на меня: моя слава развеяна, точно ветром, и уплыло, как облако, благоденствие.
Дни скорби Иова
16И теперь угасает во мне моя жизнь; обступили меня дни скорби.17Ночью ноют кости мои; боль меня гложет, не зная покоя.18Бог хватает одежду мою неистово[6]; Он давит меня, как воротник рубахи.19В грязь поверг Он меня, я стал как прах и пепел.20Я зову Тебя, Боже, но нет ответа; встаю, но Ты на меня не смотришь[7].21Ты безжалостным стал ко мне; мощью руки Своей гонишь меня.22Ты подхватил, помчал меня в вихре; Ты швыряешь меня прямо в рокочущую бурю.23Я знаю: Ты к смерти меня ведешь, в дом, уготованный всем живущим.24О, никто не поднимет руку на бедняка, когда он призывает на помощь в своем несчастье![8]25Не плакал ли я о тех, кто в беде? Разве о бедных душа моя не скорбела?26Но когда я добра ждал, пришла беда; уповал я на свет, но настала тьма.27Сердце тревогой объято, покоя не ведает; для меня настали дни скорби.28Хожу почерневший, но не от солнца; встаю в собрании и взываю о помощи.29Я стал братом шакалам и другом совам.30Кожа моя чернеет и шелушится; в лихорадке тело горит.31На плач настроена моя арфа, и свирель моя – на напев печальный.